Открыв дверь, я увидела на лице участкового чуть ли не радость.

– Элеонора Алексеевна Белугина? – спросил он меня.

– Нет, я ее сестра.

– Элеонора Алексеевна тоже дома?

– Ее нет.

– А где она?

Я спросила, в чем дело, но участковый уклонился от ответа. Он хотел увидеть мои документы. Его только что назначили на этот участок, и он еще никого не знал, объяснил он мне.

Я посторонилась и дала ему пройти в квартиру. Он ждал меня в прихожей, пока я искала свой паспорт. Затем, изучив мои паспортные данные, он заявил, что ему надо задать мне несколько вопросов.

– О чем?

– О вашей сестре, Элеоноре Алексеевне, – сказал он, не собираясь возвращать мой паспорт. – Мы могли бы сесть и поговорить?

Я провела его на кухню, предложила стул, села напротив него сама.

Первым делом участковый стал переписывать себе из паспорта мои данные, в том числе и адрес моей прежней квартиры, где я была все еще зарегистрирована. Закончив с этим, он стал меня спрашивать, почему я живу здесь, а не по месту прописки. Затем переключился на Элеонору. Но мне уже хватило его расспросов обо мне без разъяснения их причины, и я отказалась говорить об Эле, пока он не скажет мне, в чем дело. И пока не вернет мне наконец мой паспорт. Этот въедливый парень лет двадцати пяти с бегающим взглядом мне все больше не нравился.

– Вашу сестру разыскивает РУВД города Суржина Пензенской области, – наконец, сообщил он и отдал мне паспорт.

Мне стало не по себе от этой новости. Закололо под ложечкой, и я накренилась набок. Участковый испугался и стал похож на растерянного подростка. «Все в порядке?» – спрашивал он меня при всяком новом подозрительном движении или вздохе, явно не имея никакого опыта с беременными. При этом он меня утешал, что нет ничего страшного. РУВД Суржина расследует какое-то местное дело, и Элеонора их интересует как свидетельница. А сам он должен только удостовериться, проживает ли она по месту прописки.

Я на всякий случай сказала, что не знаю, где сейчас обитает моя сестра. «У нас с ней конфликт, и мы не поддерживаем отношений», – заявила ему я.

С этим участковый и ушел. А я стала звонить Элеоноре.

Когда она услышала, что ее разыскивают по запросу из Суржина, то, как мне показалось, не удивилась. Произошла лишь заминка. Похоже, Эля стала о чем-то думать.

– Что тебя беспокоит? – спросила я.

– Да ничего. Все нормально, – сказала она. И предупредила, что вернется поздно.

27

Элеонора появилась дома, когда за окнами стало темно и тихо. Увидев ее, я поняла, что не все нормально.

– Возникла одна неприятность, но тебе в нее вникать незачем, – сказала Эля, когда я стала ее расспрашивать. И сначала она не хотела ничего объяснять.

Но без объяснений не обошлось.

Положение Элеоноры было сложным. Она хотела о нем умолчать, надеясь уехать из Москвы еще до того, как ее здесь станут искать, и не успела. Оперативность полиции в Суржине превзошла ее ожидания. Там велось расследование о распространении наркотиков в Суржинском районе, одним из главных фигурантов которого была племянница дяди Мити Ирочка, работавшая в медпункте «Трансформатора». А Элеонора стала одним из главных свидетелей.

– Это все из-за твоей любви к «печеночному чаю»? – спросила я.

– Не только.

Я услышала от Элеоноры, что семейный клан дяди Мити славился своими травниками. Они издавна и лечили лекарственными растениями, и продавали лекарственные смеси от разных болезней. Лечением в настоящее время уже никто не занимался, а вот торговля стала активной как никогда.

Дядя Митя держался в стороне от родового бизнеса, пока к нему не обратился Виктор за «печеночным чаем» для Мокшафа. И возможно, на этом бы все и закончилось, если бы «печеночным чаем» не заинтересовалась Элеонора. Дверь «Трансформатора» открылась для каннабиса шире.

Дядя Митя передавал коробки с травами через медпункт, а его смышленая племянница начала потихоньку придерживать для себя часть их содержимого, чтобы по случаю предлагать ретритерам «детокс для очищения организма», как Ирочка переименовала «печеночный чай». Уже скоро она стала без ведома дяди Мити делать свои заказы у семейных травников. К «детоксу» добавились чаи с более высокой долей каннабиса. В них также были какие-то другие возбуждающие добавки. Кто-то из ретриреров рассказал Ирочке о чакрах, и она стала предлагать эти чаи как «стимуляторы чакр». В ее «магазинчике» появилась еще и «антистрессовая халва», где также содержался каннабис.

Когда дядя Митя узнал о делишках своей племянницы, то сначала хотел их пресечь, но она предложила ему впредь делиться своей выручкой, и он не устоял. Неприятностей можно было не ожидать: все районные начальники, которые могли бы помешать бизнесу его семейного клана, были куплены, а глава «Трансформатора», Суворов-младший, сам просил его о доставке «печеночного чая».

Когда Виктор переехал на свою виллу и стал редко появляться в «Трансформаторе», торговля «уникальными местными травяными чаями» и «антистрессовой халвой» в нижнем лагере пошла еще активнее. Ирочка называла свой товар БАДами, ретритеры – «мини-трансами». И все шло своим чередом, пока одному из ретритеров не стало плохо от какого-то «мини-транса». К несчастью, он оказался московским мажором.

Парню потребовалась серьезная медпомощь, а Ирочка не смогла оказать ее, как нужно. У него возникли осложнения, которые лечились уже в Москве. Грозная мать того мажора подала в прокуратуру жалобу на администрацию «Трансформатора», и началось расследование.

– Ты и правда имеешь какое-то отношение к бизнесу Ирочки? – спросила я.

– Конечно нет. Но возникли всякие домыслы и мифы, и я там везде стала главным персонажем.

– И кто мифотворцы?

– Семья Ирочки. Чтобы ее выгородить, они меня оговаривают, и полиция хочет повесить на меня все что только можно. Сюжет приблизительно такой: я жила с Мокшафом. У Мокшафа был гепатит В, а я это ото всех скрывала. Мокшафу были нужны лекарства, но я ему их не давала. Вместо этого я держала его на наркотиках, которые употребляла сама. По этой причине я заставляла Ирочку снабжать меня этим чертовым «печеночным чаем» с высоким содержанием каннабиса…

Чем больше я узнавала подробностей, тем сумрачней становилась картина.

– Ты общалась со следователем? – спросила я.

– Пока нет. Но ко мне в «Трансформатор» приезжал дознаватель из Суржина. Разговора с ним мне хватило, чтобы сделать выводы.

– А что дядя Митя?

– Да ничего. Он шофер, его дело маленькое. Так оно и было на самом деле. А сама Ирочка заблаговременно смылась.

– Но ведь есть же еще Суворов-младший. Что же он? – поинтересовалась я.

– А Виктор сейчас в стороне, ведь он передал руководство «Трансформатором» Парджаме.

– Значит, неприятности теперь и у Парджамы?

– Когда карусель закрутилась, она, как и Ирочка, сразу же свалила. Теперь где-то отсиживается.

– А кто же тогда теперь руководит «Трансформатором»?

– «Трансформатора» больше нет. Его территория готовится теперь к открытию пансионата «Перезвон» с новым профилем и новым руководством.

У меня в голове еще оставалось ее вранье про